Михаил Степанов
«Фотоискусству надо учиться у Рембрандта»

У Михаила Степанова достаточно редкая специализация — он один из немногих высокопрофессиональных фотографов интерьеров. Поработать с этим фотографом мирового масштаба среди именитых декораторов и архитекторов считается удачей. Elle Decoration, AD, Vogue, «Мезонин», Seasons, «Интерьер плюс Дизайн», — вот неполный перечень глянцевых изданий, где постоянно можно встретить его работы.

— Михаил, с приходом цифровой фотографии снимать стало достаточно легко. Но хороших фотографов, особенно в области профессиональной съемки интерьеров, по-прежнему можно пересчитать по пальцам. С чем это связано?

— Интерьер по-прежнему снимать весьма непросто. Здесь, конечно, нужен не только глаз художника и опыт, но и специальная дорогостоящая аппаратура. Если фэшн снимается одним-двумя объективами, а репортажи — маленькими компактными камерами, то у нас требования к фотоаппаратуре максимальные. Когда человек снимает портрет, высокая резкость ни к чему, наоборот, поры и изъяны на лице надо убирать с помощью софт-технологий. А при съемке интерьеров все должно «звенеть» от резкости — фактура мебели, драпировок, тканей, разнообразные мелкие детали на заднем плане, и т. д. Поэтому интерьерному фотографу не обойтись без больших и очень дорогих камер, кучи объективов. На съемках я использую камеры с размером кадра 6×4,5 см, 6×7 см, а иногда карданную камеру 9×12, не считая измерительной и осветительной аппаратуры. Что же касается настоящих профессионалов, то, как и в любой другой области искусства — в живописи, музыке, например, — в фотографии единовременно появляется всего несколько человек, которые могут творить на высоком уровне. В России среди профессионалов архитектурной фотографии выделяются Зинур Разутдинов, Дмитрий Лившиц, Кирилл Овчинников, Алексей Князев. К сожалению, дилетантов больше. Как, впрочем, и в других областях творчества. Каждая гламурная дама считает своим долгом написать книгу, тогда как настоящих писателей все равно максимум пять. На художественных выставках царит какая-то некрофилия, педофилия либо эротические символы трехметровые — все в шоке, а содержания ноль. Поскольку я по профессии художник, то часто пользуюсь способом, которому меня научил мой учитель живописи. Чтобы понять, что такое ты сотворил, надо повесить рядом со своим нетленным шедевром репродукцию Рембрандта, и сразу все встанет на свои места! Этот метод можно рекомендовать к использованию всем деятелям современного искусства...

— Любопытно, действительно стоит попробовать. А почему вас, как художника, прельстила именно интерьерная фотография?

— Во-первых, мне это близко; во-вторых, у меня это получается; в-третьих — стечение обстоятельств. Получается — потому что изначально я художник, а фотограф обязан быть художником. Очень много начинающих фотографов уверены, что фотография — вещь техническая, но это абсолютно не так. Снимает не фотоаппарат, а фотограф, и в решающий момент техника остается на заднем плане. Разумеется, для съемки интерьеров качество техники важно. Но, были времена, когда у меня, кроме широкопленочного фотоаппарата «Киев» и двух осветительных приборов б/у, ничего не было, а хорошо снимать все равно удавалось. И тогда меня и пригласили в архитектурный журнал Salon, только появившийся на нашем рынке. Я начал для него снимать без всякой подготовки. Затем стали появляться другие журналы — «Мезонин», «Интерьер плюс дизайн», Elle Decor, и пошло-поехало. Сейчас у меня появилось много частных клиентов — это в основном архитекторы, дизайнеры, декораторы. Они, сделав интерьер, обращаются либо в журнал, который им нравится, либо напрямую ко мне, и мы едем снимать. Работы очень много, последние 15 лет для журналов и архитекторов я снимаю в основном частные интерьеры — это квартиры, загородные дома и сады.

— В чем вообще специфика жанра? Что характеризует профессионала в этом направлении?

— Жанр интерьерной фотографии очень необычен тем, что создает портрет человека через предметы и архитектуру, которые его окружают. Это как, например, тоталитарная сталинская архитектура дает представление о тиранической личности Сталина. Или Версальские сады и Малый Трианон говорят о любви к грандиозной роскоши и развлечениям короля-Солнца.
А профессионала в любом жанре фотоискусства характеризует одна вещь — и это отнюдь не умопомрачительные снимки, у любителя они тоже порой случаются. Профессионала характеризует такая черта, как надежность. У него никогда не сломается камера, кадры не пересветятся, он никуда не опоздает и принесет, безусловно, качественный результат. Возможно это будет не шедевр, призванный перевернуть представление о прекрасном, но уровень его работы гарантированно будет очень высок.

— На что обращаете внимание в первую очередь, приступая к съемке нового интерьера?

— Самое главное — не испортить то, что сделал архитектор, не вмешиваться в его творческий замысел. При этом постараться снять объект так, чтобы он выглядел привлекательней, чем есть на самом деле. Технический свет для съемки в кадре должен быть незаметен — ведь нужное освещение уже спланировано архитектором! С какой стати я должен его перебивать, внося свои световые решения? Это неправильно. Я не пользуюсь вспышками, на съемки беру с собой металлогалогеновые лампы — такие же, как используются в кино. Однако очень многое зависит от качества самого интерьера. И когда надо снимать совсем слабые интерьеры, то их приходится как-то «вытягивать». Тогда начинаешь что-то придумывать, химичить — съемкой, ракурсами, светом, передвигая мебель, иной раз меняешь все до неузнаваемости! В результате, в посредственной квартире сто квадратных метров можно просидеть до ночи, сделав 10–15 кадров. А высококлассный интерьер в каком-нибудь огромном замке — в Шотландии или Франции, например, где мне много доводилось работать, — снять за два часа. Не так давно в Нормандии я снимал удивительный замок знаменитого декоратора Жака Гарсии — два с половиной часа ушло на эту съемку. А фотографий хватило на три публикации.

— Где больше интересных объектов — в России или за рубежом?

— В Европе фактически ничего нового не строится. Дизайнеры и архитекторы бедствуют. Да и заказчики — все, как на подбор, экономные любители старины. Прежнее сломать и новое построить — там такого нет, там плесень покрывают лачком, чтобы она не отвалилась, потому что это красиво. У нас же все по-другому, все вокруг превратилось в одну большую стройку. Западные архитекторы и декораторы считают за счастье поработать в России. Недавно ко мне приезжал друг — будучи довольно известным немецким архитектором, он откровенно рассказывал, что готов и за тысячу евро в месяц работать, все что угодно проектировать, потому что работы нет. А в России одних только журналов, связанных с дизайном и интерьерами, около 50! В лучших из них в каждом номере обязательно публикуются две российские съемки, что составляет в месяц минимум десять супер-интерьеров. У нас безумное количество работы, архитекторы живут прекрасно — и даже довольно слабые представители этой профессии имеют заказы на производство около десяти интерьеров одновременно.

— Вы сотрудничаете с французскими Elle Decor, Maison Francaise. Востребованы ли в принципе наши фотографы на Западе?

— Съемки для зарубежных изданий случаются нечасто. Например, Elle Decor выходит во Франции, Англии, Германии, Испании, Китае — он есть практически в каждой стране. В этих странах есть свои прекрасные фотографы. Конечно это абсурд, если французский Elle Decor пригласит английского или немецкого фотографа, а английский — французского или испанского. Зачем? У них тоже есть свой пяток талантов. Каким же образом туда попал я? Дело в том, что мне довольно часто приходится ездить в Европу снимать интерьеры для наших журналов. И если получается снять известный интерьер лучше, чем его снимали до меня фотографы местного разлива, то архитектор вполне заинтересован в дальнейшей совместной работе и приглашает фотографировать другие свои объекты.

— Что сейчас модно снимать? Появляются ли новые направления, веяния в жанре интерьерной фотографии?

— Мода меняется постоянно, вместе с модой на интерьеры. На смену минимализму, хай-теку приходит эклектика, старая добрая классика. Сейчас уже надоели геометрические упрощенные формы, отсутствие ярких цветов, пустота — недавно это было модно и статусно, но на деле приемлемо лишь для того, чтобы гостей удивить. А жить в этом неуютно и депрессивно. Забавно, что минимализм возник после Первой мировой войны, когда народ обнищал, и денег на декоративные излишества ни у кого не было. То есть это был стиль для бедных, который в наше время парадоксально превратился в статусный бренд. Что самое интересное, резной стул из ценных пород дерева, требующий кучи работы, может стоять дешевле, чем стул примитивной формы из металла или пластика! Полный бред! Притом, что это неудобно и некрасиво. Так что будущее за классикой.

— Чем российская фотография отличается от западной?

— В первую очередь несравнимо более богатой материальной базой. Затем школой, которая у нас до недавнего времени отсутствовала вообще, а сейчас появляются первые попытки организовать обучение фотографии интерьера. В частности, я читаю лекции по организации съемок для будущих декораторов в школе-студии «Детали». Но мы развиваемся семимильными шагами, и уже сейчас, по большому счету, снимаем не хуже западных фотографов. А иной раз и лучше. Но только стесняемся себе в этом признаться, мы вообще стесняемся. Российского человека — как бы он ни был хорошо одет, какой бы он ни был богемный — за границей видно сразу, сколько бы лет он там не прожил. Но если будучи в Европе, ты в незнакомце вдруг признаешь земляка, то люди очень смущаются. А что плохого в том, что ты русский? Сидишь иной раз с такими в кафе за одним столиком, и как только в тебе распознают соотечественника, сразу начинают говорить на иностранном языке или шепотом, чтобы сойти за иностранцев. Англичане не стесняются того, что они англичане, французы почему-то даже гордятся. А мы все пытаемся жить по-другому, подражать... Это смешно и глупо! Мало того, что половину всех великих изобретений сделали русские, современная художественная культура полностью выросла из русского авангарда — Малевича, Родченко, Стравинского...

— Расскажите о каких-нибудь объектах съемки, какой интерьер на вас произвел неизгладимое впечатление?

— Удивить меня сложно: за 15 лет мне довелось повидать множество и наших, и западных интерьеров. Но каждый раз отмечаю легкость, с которой западные архитекторы создают свои проекты. Они родились и выросли в странах, где быт не был разрушен бесконечными войнами, революциями и коммунизмом. Они с детства дышали воздухом Версаля, гоняли голубей на площади Сан-Марко. Впитывая все самое лучшее с детства, свою работу они довольно органично делают одной левой ногой. Я недавно снимал на Сардинии. Гостиница, в которой я жил, была весьма удачно построена в модном классическом ключе «под старину», стены покрашены в стиле «обшарпе». И было очевидно, что маляр, который их красил, делал это виртуозно и быстро — наверное, по 3–4 номера в день. У нас же такого рода творчеством занимаются художники, а не маляры, мучительно, месяцами разрисовывая стены. Нашим дизайнерам объективно трудно — почти полностью уничтоженное историческое и художественное прошлое (а ведь Петербургский двор был самым роскошным европейским двором до революции), потом десятилетия советской власти... и мы даже в третьем поколении не можем справиться с последствиями этого 90-летнего голода по прекрасному. Но радует то, что учимся очень быстро, и у нас прекрасно все получается.

— Сколько стоит день работы интерьерного фотографа?

— По-разному — в среднем от 200 до 2000 долларов, в зависимости от сложности поставленной задачи. При этом, повторюсь, фотограф должен постараться сделать интерьер эффектней, чем он выглядит на самом деле. Если он его снял хуже, то можно не платить! Тот же принцип работает и при съемке людей — если из вас сделали урода или сняли, подчеркнув недостатки — в шею надо гнать такого фотографа.

— Кризис как-то повлиял на сферу интерьерной фотографии, объем работы сократился?

— Журналы закрываются, сокращают бюджеты, народ увольняют, естественно и гонорары фотографам сокращают. Проблемы есть, но я не думаю, что стоит отчаиваться. На самом деле, гораздо драматичней кризис духовный, который, безусловно, является здесь первопричиной. О духовном кризисе не принято говорить в прессе, но о нем говорит все современное искусство. Будем надеяться, что то, что сейчас происходит в экономическом мире — процесс очистительный, это нас как-то встряхнет и заставит задуматься о главном. И это очищение коснется и сферы искусства, оздоровит его, сделает более ответственным и позитивным.

_______________________

Читайте также:

Лев Мелихов фотопроект: Знаковые фигуры моей эпохи.

Оксана (Жаринова) Космодамианская фотопроект: «Воплощаю надежды и мечты».